Автор: протоиерей Владислав (Цыпин).
Представляем вниманию читателей отрывок из учебного пособия протоиерея Владислава (Цыпина) «Курс церковного права» ( глава IV. Виды церковной власти, часть 52). Автор подробно описывает какие преступления влекут за собой наказания для мирян и для духовных лиц, а также поясняет особенности наказаний, применяемых церковным судом.
***
Церковные наказания
1. Наказания для мирян
Преступление влечёт за собой наказание. Особенность наказаний, применяемых духовными судами, будь то епископский суд или тайный суд духовника, заключается в том, что главная цель их не в возмездии и даже не в ограждении церковного народа от преступных деяний, а во врачевании болезненных состояний души самих грешников. Покаяние так и именуется в канонах – врачевание (3-е правило Василия Великого; 8-е правило Григория Нисского; 102-е правило Трулльского Собора).
Наказания для мирян и духовных лиц в Церкви носят разный характер. Как пишет профессор А. С. Павлов, «сущность церковных наказаний состоит в том, что преступник церковных канонов лишается всех или только некоторых прав и благ, находящихся в исключительном распоряжении Церкви. Отсюда и общее название этих церковных наказаний: отлучение (αφορισμος, excommunicatio). Оно может быть или полное, состоящее в совершенном исключении преступника из числа членов Церкви (αναθεμα,excommunicatio major), или неполное, когда виновный лишается только некоторых прав и благ, находящихся в церковном распоряжении»1.
Великим отлучением, анафемой поражают только за самые тяжкие преступления: ересь, вероотступничество, святотатство. Великое отлучение заключается в совершенном исключении преступника из Церкви. Но и анафема всё-таки не утрачивает характер врачевания, ибо она не является неотменяемой карой. Если анафематствованный грешник раскается в содеянных им преступлениях, то он не может быть жестокосердно отвергнут Церковью. Согласно 52-му Апостольскому правилу, «аще кто, епископ, или пресвитер, обращающагося от греха не приемлет, но отвергает, да будет извержен из священнаго чина. Опечаливает бо Христа, рекшаго: радость бывает на небеси о едином грешнице кающемся».
Комментируя это правило Вальсамон пишет: «Нет греха, побеждающего человеколюбие Божие. Почему Господь и приемлет всех кающихся и обращающихся от зла к добру. Ибо для спасения грешников Он низшёл с неба и сказал: «Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние» (Мф. 9, 13). Итак, епископ или пресвитер, не приемлющий обращающихся таким образом, но, подобно Новату, гнушающийся ими, должен быть извержен, ибо противится воле Бога».
Но древние каноны требуют от раскаявшегося, чтобы покаяние его было очевидным, не лицемерным и всецелым. Малое отлучение связано было в Древней Церкви с публичным покаянием. В III веке в Церкви, особенно рано в Понтийском диоцезе, выработался постоянный порядок обратного принятия в церковное общение грешника, подобный тому, как постепенно, проходя через степень оглашенных, принимались в Церковь вновь уверовавшие.
Разные степени покаяния отражены в 12-м правиле святого Григория Неокесарийского: «Плач бывает вне врат молитвенного храма, где, стоя, согрешивший должен просити входящих верующих, дабы они помолилися за него. Слушание бывает внутри врат в притворе, где грешник должен стояти до моления об оглашенных и тогда исходити. Ибо правило глаголет: слушав Писания и учение, да изженется, и да не сподобится молитвы. Чин припадающих есть, когда кающийся, стоя внутри врат храма, исходит вместе с оглашенными. А чин купно стоящих есть, когда кающийся стоит купно с верными и не исходит с оглашенными. Конечное же есть причастие Святых Тайн». Из текста этого правила мы видим, что существовало четыре ступени покаяния, которые последовательно проходил кающийся грешник. Находящиеся на первой ступени именовались плачущими. Они не допускались внутрь храма, но, стоя вне церкви, с плачем сокрушались о своих грехах и умоляли входивших в храм помолиться о них. Вторая ступень – слушающие. Это те, кто, стоя в притворе, слушали Священное Писание и проповедь, а затем, перед началом Таинства Евхаристии, покидали храм вместе с оглашенными. Принадлежащие к третьей ступени именовались припадающими или коленопреклоненными. Они могли стоять в храме и допускались до самого амвона. После удаления из церкви оглашенных и слушающих припадающие повергались ниц на землю и епископ читал над ними молитвы, возлагая на них руки, после чего они покидали храм. И, наконец, находившиеся на четвёртой ступени, купно стоящие или вместе стоящие, могли оставаться в храме до конца Божественной Литургии, но не допускались до Чаши и к принесению жертвенных даров в храм. Пройдя все ступени покаяния, раскаявшиеся грешники принимались в церковное общение.
В дисциплинарных правилах святого Василия Великого сохраняется разделение срока покаяния на четыре ступени. В своих канонах в зависимости от тяжести греха святой Василий Великий определяет им разные сроки пребывания на каждой из этих ступеней. В его 75-м каноне, где речь идёт о кровосмешении, говорится: «Пришедши в сознание страшного греха, три лета да плачет он, стоя у дверей молитвенных домов и прося входящих на молитву, дабы каждый с состраданием приносил о нем усердные молитвы ко Господу. После сего на другое трехлетие да будет допущен токмо до слушания Писаний, по слушании же Писаний и поучений, да изгоняется же из церкви и да не удостоивается общения в молитве. Потом, аще со слезами будет просити оныя и припадати ко Господу, с сокрушением сердца и глубоким смирением, то дадутся ему иные три лета на припадание. И таким образом, когда покажет плоды достойные покаяния, в десятое лето да будет принят к молению с верными, наконец да удостоится приобщения святынь».
Но в древней дисциплинарной практике сроки пребывания на разных степенях покаяния не имели безусловного и неизменного характера. Они могли сокращаться или, напротив, продлеваться в зависимости от состояния души кающегося. В 8-м правиле святой Григорий Нисский с замечательной глубиной и точностью формулирует это положение: «Во всяком же роде преступления прежде всего смотрети должно, каково расположение врачуемаго, и ко уврачеванию достаточным почитати не время (ибо какое исцеление может быти от времени), но произволение того, который врачует себя покаянием».
На смертном одре все кающиеся допускаются до Причастия; но в древности, если они выздоравливали после причащения Святых Тайн, то возобновляли покаянное делание, начиная с той ступени, на которой застала их угрожавшая смертью болезнь.
Большая часть дисциплинарных правил, связанных с отлучением от Причастия на разные сроки, принадлежит святому Василию Великому. Согласно его 73-му правилу произвольное отречение от христианской веры наказывается пожизненным лишением Святых Тайн, а отречение по страху мучений – отлучением на 8 – 9 лет (правило 81-е). Вольное убийство влечёт за собой, по 56-му правилу святого отца, отлучение от Святых Тайн на 20 лет, невольное (нечаяное) – на 10 лет (правило 57-е), прелюбодеяние, равно как и блуд монаха, наказывается 15-летним (правило 60-е), блуд мирянина – 7-летним (правило 59-е), мужеложство и скотоложство – 15-летним (правило 7-е) и кровосмешение – 20-летним отлучением (правило 67-е).
Убийство плода во чреве по 8-му правилу Василия Великого влечёт за собой 10-летнее отлучение от Святых Тайн. Тема абортов, ставшая в наше время чрезвычайно актуальной, нашла отражение в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», в которых, в частности, говорится: «Широкое распространение о оправдание абортов в современном обществе Церковь рассматривает как угрозу будущему человечества и явный признак моральной деградации. Верность библейскому святоотеческому учению о святости и бесценности человеческой жизни от самых её истоков несовместима с признанием «свободы выбора» женщины в распоряжении судьбой плода… Церковь ни при каких обстоятельствах не может дать благословение на производство аборта. Не отвергая женщин, совершивших аборт, Церковь призывает их к покаянию и к преодолению пагубных последствий греха через молитву и несение епитимии с последующим участием в спасительных Таинствах» (XII. 2). При этом, следуя путём икономии, Архиерейский Собор 2000 года в «Основах социальной концепции» рекомендует в пастырской практике проявлять снисхождение «в случаях, когда существует прямая угроза жизни матери при продолжении беременности, особенно при наличии у неё других детей… Женщина, прервавшая беременность в таких обстоятельствах, не отлучается от евхаристического общения с Церковью, но это общение обусловливается исполнением ею личного покаянного правила, которое определяется священником, принимающим исповедь» (XII. 2). В «Основы социальной концепции» вошло также положение о том, что «ответственность за грех убийства нерождённого ребёнка, наряду с матерью, несёт отец, в случае его согласия на производство аборта» (XII. 2). Одновременно этот документ напоминает византийскую правовую норму, содержащуюся в 22-й новелле императора Юстиниана, согласно которой, «если аборт совершён без согласия мужа, это может быть основанием для расторжения брака» (XII. 2).
В конце IV века древняя практика покаяний подверглась существенным изменениям. Как писал профессор Н. С. Суворов, «… публичное покаяние на Востоке вышло из употребления, и правила о долгосрочном публичном покаянии заменились в практике епитимийными правилами покаянных сборников, получивших позднее в Восточной Церкви широкое употребление с именем Иоанна Постника»2. Продолжительность покаяния сокращалась, но взамен того, от кающегося требовалось совершать предписываемые ему подвиги: усиленный пост (сухоядение), земные поклоны, благотворительство. Иногда кающихся отправляли в монастыри, где они должны были, помимо молитв, поста и поклонов, совершать и монастырские работы. Всё это стало называться епитимией, хотя по первоначальному значению слова епитимия (επιτιμιον) – запрещение – это отлучение от Причастия.
Дисциплина церковных покаяний перешла к нам на Русь из Византии. До эпохи Петра Великого полная власть в назначении церковных наказаний принадлежала архиереям, которые могли по своему разумению и сообразуясь с канонами налагать епитимии и даже подвергать церковных преступников анафеме.
Но в «Духовном регламенте» регламентировалась практика наложения наказаний, не вполне соответствующая канонам. Согласно «Духовному регламенту», малое отлучение должно состоять во временном удалении от участия в храмовой молитве, в запрещении входить в церковь и причащаться Святых Тайн. Малое отлучение мог налагать епархиальный архиерей за «великий и явный грех». Епископ, по «Регламенту», должен через духовника или лично увещевать бесчинника принести публичное покаяние; в случае же ослушания, он без особой торжественности (это особо оговаривалось в «Духовном регламенте») подвергает его отлучению, написав вину его «на малой хартийке»3. В синодальную эпоху малое отлучение обыкновенно назначалось заодно с уголовной карой или как единственное наказание преступника в тех случаях, которые были предусмотрены «Уложением о наказаниях». Церковное покаяние осуждённые проходили либо в приходских церквях, либо в монастырях.
Анафема, великое отлучение, по «Духовному регламенту», состоит в совершенном отсечении преступника от Церкви. В «Регламенте» сказано: «Чрез анафему человек делается подобно убиенному, а отлучением или запрещением подобен есть взятому под арест»4. Терминология весьма характерная для петровской эпохи и для вкусов царя и архиепископа Феофана Прокоповича. Анафеме подлежали упорные еретики и тяжкие преступники, совершившие злодеяния или политические преступления, за которые назначалась смертная казнь. Анафеме должно было, по «Регламенту», предшествовать троекратное увещевание. Но, согласно фундаментальному церковному закону – 52-му канону – даже лица, подвергшиеся анафеме, имеют право надеяться, что врата Церкви не затворены для них бесповоротно, ибо Иисус Христос пришёл спасти не праведников, а грешников кающихся. В эпоху Средневековья и в Византии, и у нас на Руси, и на Западе анафематствованные, в том числе и еретики, часто подвергались смертной казни.
По законодательству Петра Великого, отлучённые малым отлучением считались ошельмованными, а анафематствованные – потерпевшими политическую смерть. Впоследствии гражданско-правовые последствия малого отлучения были значительно умалены и сведены к лишению права быть поверенным по делам и свидетельствовать под присягой в суде. В «Духовном регламенте» и позднейшем церковном законодательстве почти не затрагивались епитимии, налагаемые духовником при тайной исповеди; но духовникам всячески предписывалась мягкость и кротость в отношении к грешникам. Длительные отлучения, предусмотренные канонами, практически не применялись.
Ныне, разумеется, все те законоположения синодальной эпохи, которые вытекали из сращения церковной и государственной власти, утратили силу. Что же касается применения суровых санкций, предписываемых в древних правилах, практически они служат, чаще всего, скорее обличению кающихся, чем как буквально исполняемые нормы. Едва ли было бы проявлением пастырской мудрости подвергать человека малоцерковного, но пришедшего, может быть, впервые на покаяние отлучению на длительный срок по правилам святых отцов и Соборов. С другой стороны, однако, в некоторых случаях точное применение дисциплинарных канонов может послужить врачеванию души согрешившего.
Святейший Патриарх Алексий II затронул тему церковных прещений в своём «Обращении к клиру и приходским советам города Москвы», с которым он выступил на Епархиальном собрании 21 декабря 1995 года: «С одной стороны, нельзя приветствовать легковесно-либеральный, мнимо милостивый подход, когда всем подряд – без рассуждения, без глубокого раскаяния, серьёзность которого проверяется только временем, – сразу прощаются все грехи. Всепрощенчество есть потворство греху, профанация Таинства, оскорбление правды и святости Бога… С другой стороны, стали нередки случаи излишней строгости, ригоризма, формалистически-буквального отношения к каноническим прещениям. Каноническое отлучение от Причастия на длительные сроки за так называемые смертные грехи не есть мера Божественного возмездия за грех, осуждения и кары, но мера исправления, врачевания… Епитимия имеет назначение не наказать, а исправить, вернуть очищенного, раскаянного, примирённого со своей совестью грешника к общению с Богом. Если в наше время, не учитывая духовного состояния большинства прихожан, отлучать их от Причастия на годы, то такая епитимия даст обратные результаты… она может привести к дальнейшему охлаждению религиозного чувства в человеке и отходу его от Церкви. Отлучение от Причастия действенно и потому применимо только для глубоко церковных людей, а таких среди современных исповедников меньшинство. Для большинства же людей, мало или недостаточно церковных, гораздо полезнее будет такая епитимия, как более частое хождение в церковь, чтение Священного Писания, чтение молитвенного правила утром и вечером, социальное служение больным, обездоленным и несчастным во искупление своих грехов»5.
В связи с применением длительных сроков отлучения от причастия Святейший Патриарх напомнил о законодательных актах синодальной эпохи, не утративших силы и поныне: «Указ Святейшего Синода от 28 февраля 1722 года, – сказал он, – гласит: «Кающегося и исповедующего грехи свои, какие бы ни были, к Причастию Святых Тайн пропускать безотложно, ведая, что Бог истинно кающихся приемлет скоро». А в 1734 году, – продолжил Первосвятитель, – Святейший Синод издал указ, определяющий: «Ни за какие вины от входа церковного не отлучать и треб церковных не лишать. Ибо без благословения епископского священник не имеет права наложить запрещения»6.
В соответствии с ныне действующим «Уставом Русской Православной Церкви», отлучение от Церкви налагается правящим архиереем или Патриархом и Священным Синодом только по представлению церковного суда, который предварительно исследовал дело и вынес по нему решение.
Особый вид церковного наказания – это лишение церковного погребения за самоубийство, совершённое намеренно, в здравом уме, а не в безумии или беспамятстве. В синодальную эпоху церковного погребения лишались все подвергнутые по суду смертной казни. А в допетровскую старину не отпевались и те, кто «купаючись и хвалясь и играя утонут или с качели убьются или на разбое или и на воровстве каком убиты будут»7.
2. Церковные наказания для духовных лиц
По отношению к духовным лицам применяются особого рода наказания. Эти наказания налагаются на провинившихся или за нарушение ими своих служебных обязанностей, или за грехи и преступления, общие у клириков с мирянами. Два главных канонических наказания для духовных лиц – извержение из сана и запрещение священнослужения – параллельны двум основным прещениям по отношению к мирянам – анафеме и малому отлучению. Но за свои преступления клирики не подлежат наравне с мирянами ни великому, ни малому отлучению, ибо в таком случае одно и то же преступление каралось бы двойной карой. Между тем, 25-е Апостольское правило гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон в блудодеянии, или в клятвопреступлении, или в татьбе обличенный, да будет извержен от священнаго чина, но да не будет отлучен от общения церковнаго. Ибо Писание гласит: «Не отмстиши дважды за едино (Наум. 1, 9)».
Толкуя это правило, Вальсамон писал: «Не говори, что слова «не отмстиши дважды за едино» относятся к каждому извергаемому за что бы то ни было. Ибо удостаиваемые священства по ходатайству властей или за деньги и извергаются, и отлучаются, как говорят 29-е и 30-е Апостольские правила. Но говори, что слова сии относятся только к извергаемым за преступления, указанные в настоящем правиле и за другие подобные». Вот эти правила: «Аще кто, епископ или пресвитер, или диакон, деньгами сие достоинство получит, да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется, яко Симон Волхв мною Петром» (правило 29-е); «Аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним» (правило 30-е). По толкованию Вальсамона на 30-е правило, канон этот в равной мере поражает пресвитеров, диаконов, иподиаконов и чтецов-симониатов.
Внимательный анализ содержания 29-го и 30-го Апостольских правил, учёт особенностей преступлений, караемых по этим канонам, убеждает в том, что, в сущности, в них нет противоречия с принципом «не отмстиши дважды за едино», повторенным в 25-м Апостольском правиле. По сути дела, получение сана за деньги или через вмешательство мирских начальников – это незаконное похищение сана; поэтому одно только извержение из сана было бы не наказанием, а только констатацией, выявлением того, что преступник-симониат был поставлен беззаконно. Настоящее же наказание состоит в применении к нему за это преступление той кары, которая налагается на мирянина, каким он, в сущности, и должен оставаться.
Итак, самое тяжкое наказание для духовного лица – извержение из сана (καθειρεσις). По святым канонам оно налагается за те преступления, за которые миряне подвергаются отлучению от Святых Тайн. По 73-му правилу Василия Великого извергаются из сана уклонившиеся в ересь или отпадшие от христианской веры. Кроме того, священнослужитель извергается из сана не только за убийство, хотя бы и невольное или совершённое в состоянии самозащиты (66-е Апостольское правило гласит: «Аще кто из клира в сваре кого ударит и единым ударением убиет, да будет извержен за предерзость свою»), но и за избиение, хотя бы и лица виновного. Этой каре подлежат священнослужители, нарушившие 7-ю заповедь (25-е Апостольское правило; 3-е, 32-е,51-е,70-е правила Василия Великого).
Извергаются из сана, разумеется, и лица, вступившие после хиротонии в брак. Отцы Трулльского Собора в 6-м правиле изрекли: «Понеже речено в Апостольских правилах, яко из производимых в клир безбрачных, токмо чтецы и певцы могут вступати в брак (26-е Апостольское правило), то и мы, соблюдая сие, определяем: да отныне ни иподиакон, ни диакон, ни пресвитер не имеет позволения, по совершении над ним рукоположения, вступати в брачное сожительство; аще же дерзнет сие учинити, да будет извержен».
В 3-м правиле Трулльского Собора делаются исключения из применения этого закона, такие, однако, которые имеют лишь историческое значение и действовали лишь по отношению к современникам Трулльского Собора. В преамбуле канона говорится о том, что представители Римской Церкви предлагали неукоснительную строгость по отношению к вступившим в незаконные браки, а подвластные Константинопольскому Престолу – кротость и снисхождение. И далее читаем: «Мы, отечески и вместе богоугодно совокупив то и другое во едино, да не оставим ни кротости слабою, ни строгости жесткою, особенно при таких обстоятельствах, когда грехопадение, по неведению, простирается на немалое число людей, согласно определяем, чтобы связавшиеся вторым браком, и, даже до пятогонадесять дня протекшаго месяца януария, минувшаго четвертаго индикта, шесть тысяч девяносто девятаго года, остававшиеся в порабощении греху, и не восхотевшие истрезвиться от него, подлежали каноническому извержению из своего чина. Что же касается до тех, которые, хотя впали в таковый грех второбрачия, однако прежде сего нашего определения полезное познали, и зло от себя отсекли, и несвойственное и незаконное совокупление далече отринули, или у которых жены втораго брака уже умерли, и которые притом воззрели ко обращению, вновь поучаясь целомудрию, и от прежних своих беззаконий вскоре отбегнув, пресвитеры ли то или диаконы: о таковых разсуждено, да удержатся от всякаго священнаго служения и действования, пребывая под епитимиею некоторое определенное время, а честию седалища и стояния да не пользуются, довольствуясь председанием, и плача пред Господом, да простит им грех неведения. Ибо несообразно было бы благословляти другаго тому, кто должен врачевати свои собствненныя язвы. Сочетвшихся же с единою женою, аще поятая ими была вдовица, подобно и тех, которые, по рукоположении, приобщились единому браку, то есть, пресвитеров, диаконов и иподиаконов, по устранении от священнослужения на некое краткое время и по епитимии, паки возстановляти на свойственныя им степени, с возбранением возводити их на иный высший степень, и притом, явно, по расторжении неправильного сожития. Но сие постановили мы для тех, которые, как сказано, до пятогонадесять дня месяца яннуария четвертаго индикта обличены в вышеозначенных винах…»
Российское законодательство синодальной эпохи предполагало также извержение из сана священнослужителей за все те преступления, за которые миряне лишались всех прав состояния или даже только некоторых прав с заключением в крепость (ст. 22-я «Уложени о наказаниях»).
Лишение сана определяется раз и навсегда. Согласно 3-му правилу Василия Великого, священный сан, раз снятый, не может быть возвращён. Извержение из высшей степени подразумевает лишение всех низших степеней, лишение священства вообще. Если бы извергнутый из сана, пренебрегая приговором церковного суда, дерзнул на совершение священнослужения, то он на основании 28-го Апостольского правила за такое преступление подлежал бы анафеме: «Аще кто, епископ, или пресвитеры, или диакон праведно за явные вины изверженный, дерзнет коснутися служения, некогда ему порученнаго, таковый совсем да отсечется от Церкви».
Поместный Собор 1917 – 1918 годов вынес определение «О возможности восстановления в священном сане лиц, лишённых сана по суду», по которому «лица, лишённые священного сана приговорами духовных судов, правильными по существу и форме, не могут быть восстановлены в сане. Приговоры суда о лишении священного сана, признанные Высшим Церковным Судом неправильными по существу или по форме, подлежат пересмотру и могут быть отменены за признанием их недействительными»8. Таким образом, только в случае судебной ошибки или нарушения установленного порядка судопроизводства может быть пересмотрен приговор о лишении сана, но сан не может быть возвращён в порядке помилования.
В синодальную эпоху в России священнослужители, которых извергли из сана за канонические, а не за уголовные преступления, могли оставляться в духовном ведомстве на низших должностях: дьячками, пономарями, церковными сторожами. Если же их имена вычёркивались из списка духовного ведомства, то те, кто был родом из дворян или из почётных граждан возвращались в своё прежнее состоянии, остальные приписывались к мещанам или крестьянам и переходили в податное состояние. Исключённые из духовного ведомства в связи с извержением из сана теряли ордена, а также чины и звания, полученные до вступления в клир и во время служения Церкви. Им на 7 лет воспрещался въезд в столицы и вступление в государственную или общественную службу по выборам: бывшим диаконам на 12, а бывшим священникам на 20 лет. До середины XIX столетия извержение из сана связано было с острижением головы и бороды в Духовной консистории и с заменой духовного платья армяком.
Вдовые лица из числа изверженных из сана могли быть пострижены в монахи, однако без права повторного рукоположения.
Католическая Церковь не знает такой меры наказания, как совершенное извержение из священства. Придавая Таинству священства значение абсолютной неизгладимости, католическая доктрина и католическое церковное право знает только низложение и лишение своей степени клириком (depositio и degradatio). Но низложенный клирик, согласно католическим воззрениям, остаётся всё-таки клириком.
Дисциплинарная практика знает и такое наказание для духовных лиц, как запрещение священнослужения. Правилом 8-м I Вселенского Собора запрещено епископам, возвратившимся из новацианского раскола, совершать архиерейские священнодействия: рукоположения, освящения храмов; но им дозволено было совершать пресвитерские богослужения. По древним канонам, клирики, лишённые права священнодействия, сохраняли за собой право за Литургией приступать к Святым Тайнам вместе с духовенством раньше мирян. Согласно 1-му и 2-му правилам Анкирского Собора, 10-му правилу святого Петра Александрийского, клирики, которые после отречения от Христа из-за мучений потом всё-таки перед мучителями бесстрашно исповедовали Христову веру, лишались права священнодействовать, но сохраняли седалище и честь священнослужителей. Запрещение священнодействия налагается за сравнительно лёгкие преступления: против должностных обязанностей, против благочиния, за нанесение каких-либо обид словом. Запрещение может налагаться на клириков и мирян епархиальной властью, а на епископов – высшей властью Поместной Церкви.
В дисциплинарной практике Русской Православной Церкви запрещение в священнослужении получило широкое распространение. По русским церковным законам запрещение в священнослужении могло быть связано с отрешением от места и низведением священников и диаконов на должность причетников (только на должность, но без лишения сана), либо оно производилось без отрешения от места, но с возложением епитимии при монастыре или при своей приходской церкви на определённый срок. Длительность этого срока либо прямо указывалась, либо, чаще, не оговаривалась, и, значит, епитимия продолжалась до конечного исправления осуждённого. Согласно «Уставу Духовных консисторий», за венчание не достигших брачного совершеннолетия виновные священнослужители и причетники отсылались на покаяние в монастырь: пресвитеры – на половину того срока, которого недоставало до совершеннолетия повенчанных, а диаконы и причетники – на половину срока священника.
Применяется также запрещение в священнослужении не как наказание, а для устранения соблазна, как предсудебная мера. Согласно 14-му правилу Сардикийского Собора, 28-му и 147-му канонам Карфагенского Собора, священнослужение возбраняется клирикам, подозреваемым в преступлениях, даже если виновность их не доказана. На этом основании в «Уставе Духовных консисторий» содержится следующее положение: «Духовному лицу, оговорённому в преступлении, запрещается священнослужение, смотря по обстоятельствам, какие помещаются в оговоре и открываются при следствии. Распоряжение об этом вверяется собственному усмотрению епархиального архиерея, обязанного пещись, чтобы обвиняемые в известных преступлениях против благоповедения не приступали к служению алтарю Господню, как скоро есть уже достаточная причина предусматривать, что они обвиняются справедливо»9.
Широкое распространение в новейшую эпоху, после 1917 года, такой меры, как запрещение в священнослужении по таким обвинениям клириков, которые, согласно канонам, влекут за собой извержение из сана, следует объяснять не только и даже не столько снисходительностью церковных властей, сколько затруднительностью или часто невозможностью проведения доказательного расследования по делу и его судебного разбирательства в условиях, которые сложились в этот период, радикально иных, чем в синодальную эпоху. Поэтому такая мера, как запрещение священнослужения, часто имела характер не судебного приговора, а предсудебного акта.
В ныне действующем «Уставе Русской Православной Церкви» содержится положение, согласно которому извержение из сана и пожизненное запрещение в священнослужении налагаются епархиальным архиереем или Патриархом и Синодом только после рассмотрения дела церковным судом.
Кроме извержения из сана и запрещения священнодействия церковная дисциплина знает и другие наказания, которым подвергаются клирики. В канонах Карфагенского Собора упоминается такое наказание, которое применялось исключительно к архиереям: лишение епископов братского общения с другими епископами. Виновный епископ (например, в том, что не явился на Собор без благословной причины, или в том, что принял в подчинённый ему монастырь монаха из чужого монастыря) отстранялся от всяких официальных сношений с другими епископами, лишался права выдавать представительные и рекомендательные грамоты окормляемым им христианам и даже впредь уже не мог являться на провинциальный собор. Такое наказание в современной дисциплинарной практике Церкви не применяется.
В Русской Церкви применяются следующие наказания, как правило, за маловажные проступки: епитимия без запрещения священнослужения (в синодальную эпоху она проводилась в архиерейских домах и монастырях); отрешение от места – отрешённый от должности священнослужитель в синодальную эпоху мог совершать священнодействия от случая к случаю по приглашению приходского настоятеля; исключение за штат, то есть такое же отрешение от должности, но применяемое лишь к престарелым клирика, достигшим 60-летнего возраста. Ныне обе эти меры называются одинаково – увольнением за штат, но когда оно применяется по отношению к действительно престарелому священнослужителю, то уже не имеет характера наказания, а вынуждено бывает состоянием здоровья увольняемого. «Устав Духовных консисторий» предусматривал также наказания клириков, как усугубление надзора со стороны благочинных, денежные взыскания (чаще всего эта мера наказания применялась за неисправное ведение метрических книг, исповедных росписей, обыскных книг – то есть церковной документации), земные поклоны в храме, строгий или простой выговор и замечание.
За преступления, подлежавшие светскому уголовному суду, в синодальную эпоху по отношению к монахам применялось такое наказание, как лишение монашества. По отношению к священнослужителям-монахам извержение из сана тоже могло сопровождаться лишением монашества.
Римско-католическое церковное право разделяет все наказания на цензуры (или наказания врачующие) и виндикативные наказания (poenae vindicativae), целью которых считается возмездие преступнику за учинённое им преступление. Такое же разделение делается и по отношению к наказаниям, налагаемым на духовных лиц. Характер цензуры имеет так называемая суспенсия (suspensio) – временное запрещение в пользовании теми или иными правами, впредь до исправления. При этом различаются suspensio generalis, которая простирается на все права наказанных, и suspensio specialis, которая затрагивает лишь некоторые из трёх категорий прав клирика: то есть или право священнодействия, или права, относящиеся к юрисдикции, – должностные права, или права имущественные, связанные с получением доходов от церковного места.
К виндикативным наказаниям относятся:
— деградация, снятие сана, когда деградированный преступник лишается всех прав и привилегий клирика, но при этом он всё-таки, согласно католической доктрине об абсолютной неизгладимости священства, остаётся клириком;
— низложение (depositio) – лишение должности вместе с правом впредь занимать какие-либо церковные должности, но с оставлением некоторых привилегий и прав клириков;
— увольнение от должности, но без лишения права занять ту или иную должность в будущем;
— перемещение с одного места на другое (translatio) – наказание назначается в том случае, когда есть прямой повод для перевода.
СНОСКИ:
[1] Павлов А. С. Указ. соч. С. 419.
[2] Суворов Н. Указ. соч. С. 284.
[3] Духовный регламент. С. 39.
[4] Там же.
[5] Алексий II, Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Обращение к клиру и приходским советам города Москвы на Епархиальном собрании 21 декабря 1995 года. М., 1996. С. 17 – 18.
[6] Там же. С. 18.
[7] Цит. по: Суворов Н. Учебник церковного права. С. 290.
[8] Определения и постановления Священного Собора Правславной Российской Церкви. 1917 – 1918. М., 1996. С. 17 – 18.
[9] Цит. по: Павлов А. С. Указ. соч. С. 428.
Источник: Курс церковного права : Учеб. пособие / Протоиерей Владислав Цыпин. — Б. м. : Круглый стол по религиоз. образованию в Рус. Православ. Церкви; Клин : Христиан. жизнь, 2002 (Тул. тип.). — 700, [3] с.Электронный текст: Азбука веры
