«...стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим» (2 Фес. 2:15)

Жизнь как магистральная категория в биоэтике

    Автор: архимандрит Климент (Вечеря), проректор Киевской духовной академии.

    В статье архимандрит Климент (Вечеря) раскрывает актуальные проблемы биоэтики, конкретизирует то, как понимается человеческая жизнь, а значит и смерть, в отечественном культурном контексте.

***

 

    Проблема, которая сегодня всех нас собрала, в определённом смысле не есть самодовлеющая.    Биоэтика – это важная, актуальная, но всё же одна из многих частных проблем этики. Поэтому очень важно не уходить от целостного понимания проблемы, о котором вчера говорил Алексей Ильич Осипов. Это целостное видение невозможно вне вопроса о мировоззрении. Вчера Андрей Николаевич Павленко презентовал идеи в отношении онтологического статуса человека. К моему удивлению, в представленных антропных моделях отсутствовали какие-либо этические категории, в них не нашлось места ни одной из основных проблем этики. Отчасти я понимаю, почему так произошло. В докладе прослеживалась чёткая аргументация, которая соответствует строго научной методологии. Вопросы морали ближе к сфере религии, где далеко не всё поддается верификации. К месту будет напомнить, что наша встреча в 2007 году завершилась высказанным друг другу пожеланием стремиться к выработке как раз таких моделей, которые учитывали бы все виды опыта, и не в последнюю очередь теологического как одного из самых древних.

    Всё это побуждает меня попытаться конкретизировать то, как понимается человеческая жизнь, а значит и смерть, в отечественном культурном контексте. Эта диспозиция за тысячелетнюю нашу историю тесно переплелась с христианством, в частности с Православием как культурообразующим фактором. Именно под таким ракурсом можно надеяться получить ответ на многие озвученные на конференции проблемы биотехнологии. На самом деле вопросы онтологического статуса эмбриона, как и многие другие, могут быть дискуссионными сами по себе, но не в контексте христианского мировоззрения. Проблема лишь в том, что христианское мировоззрение для современного общества не является абсолютной доминантой. Человеческая жизнь и в теории, и на практике всё чаще рассматривается как продукт, который можно создавать по желанию и уничтожать из соображений целесообразности (что происходит, например, при аборте «по желанию» или эвтаназии без информированного согласия). Подобные возможности вступают в противоречие с установившимися моральными ценностями и принципами. Реабилитация этих моральных ценностей приобретает в настоящее время особое значение. Нравственные убеждения людей остаются сегодня чуть ли ни единственным способом защиты общества от разрушительных последствий использования биологических технологий.

    Человек нуждается в объективном мериле для своих знаний, ценностей и принципов. Современная отечественная традиция предлагает такую интерпретацию жизни, в основе которой лежит биологическая её сущность, но в которой, в то же время, синтезируется весь спектр жизненных характеристик, существующих в истории философии и культуры. Я не буду подробно останавливаться на обзоре всего их множества. Социальная концепция РПЦ в биоэтических вопросах учитывает многие из этих объективных подходов.

    Однако православная антропология в определении человеческой жизни придерживается особого, данного в Откровении, фундаментального принципа: человек – это творение Божие, жизнь – это дар Божий. Эта константа является отправной точкой для решения всех обсуждаемых сегодня вопросов. На основе её мы в состоянии определить, когда начинается человеческая жизнь, когда она заканчивается и заканчивается ли она вообще, что есть человек и что с позиции православной антропологии человеком назвать уже нельзя. В поиске этих ответов уместно остановиться на некоторых отдельных пунктах.

    При экстракорпоральном оплодотворении создаётся новая жизнь. Разница состоит в том, что при ЭКО этот процесс, образно говоря, изменяет свою топографию. В организме матери процесс оплодотворения мотивирован не просто спонтанным проникновением одной мужской половой клетки в женскую, но и многими другими факторами, обусловленными сложными и разносторонними биохимическими и биофизическими характеристиками женских внутренних органов. Это приводит к созданию совершенно новой и неповторимой генной комбинации. Мы до конца не можем оценить смысл всех многосложных процессов оплодотворения. Но если использовать методы популяционной статистики, нетрудно заметить неслучайность появления определенных генотипических признаков, в том числе и относящихся к полу будущего ребёнка, в зависимости от факторов окружающей среды. Понятие «неслучайность» в этом контексте для богослова имеет совершенно конкретное теологическое содержание. В условиях лаборатории все эти факторы редуцируются, а их роль выполняет врач. Однако даже в этом случае процесс слияния двух ядер при оплодотворении остаётся, то есть имеет место реализация константы: человек – творение Божие.

    Следующий вопрос связан с методами клеточной инженерии и клонированием. Если речь идет о клонировании ткани, мы не можем в этом случае пользоваться категориями человеческой жизни, потому что в библейском понимании человек – это целостное существо, не сводимое ни к одному из органов. Поэтому нет каких-либо моральных препятствий для процесса регенерации утраченной человеческой ткани. Возражение возникает по поводу допустимости использования некоторых источников получения клеток для этого. Создание банка пуповинной крови – это очень перспективная технология. Но мы здесь слышали, что на практике пользуются совершенно другими источниками, не могущими получить нравственное оправдание.

    Важный вопрос: получится ли человек в собственном смысле в результате клонирования соматических клеток или партеногенеза? В этом процессе воля Божия совершенно заменяется волей человека. Хотя фенотипы двух особей могут отличаться, но их генотипы совершенно идентичны. Как видим, теряется уникальность личности, а это значит, что ограничивается свобода клонированной личности – теряется то, что современная европейская цивилизация считает самой важной ценностью. Но даже и не в этом, на мой взгляд, состоит главная проблема.

    В ХХI веке для всех по-прежнему очевидно, что человек является не только биологическим, но и нравственным существом. Православная антропология говорит о духе, душе и теле как трёх компонентах целостного человека. Есть некоторая дискуссия в отношении взаимоналожения духа и души, но я думаю, что большинству из нас понятно различие между этими понятиями. Нравственная характеристика человека, его духовная жизнь связана, по православному вероучению, с духом, дарованным Богом. У Святых отцов есть некоторые различия в определении момента появления духа в человеке – то есть появления той характеристики, которая отличает человека от других живых существ. Однако на сегодняшний день в Церкви нет дискуссии по этому поводу. Общепризнано, что момент одухотворения человека совпадает по времени с моментом оплодотворения. Священное Писание не даёт оснований говорить о каких-то других сроках. В этой связи биотехнологии клонирования ставят нас перед проблемой: будет ли дух у гипотетического клонированного человека? Поскольку это существо по объективным причинам не есть творение Божие, а его жизнь не есть Божий дар, поскольку Библейское Откровение при всей своей универсальности не даёт нам возможности говорить о каком-то моменте одухотворения клона, совершенно правомерно ставить вопрос о том, что клон не может называться человеческой личностью с позиций православной антропологии.

    Конечно, мы пока не имеем реального человеческого клона, и наши рассуждения на этот счёт носят чисто умозрительной характер. Их можно критиковать с противоположной абстрактной позиции, что такой клон вполне способен обладать способностью различать добро и зло, что ему будут свойственны основные категории нравственной ответственности, что он сможет проявлять религиозное чувство. Теоретически допустив, что клон тоже может быть нравственным существом, мы столкнёмся с необходимостью искать ответы на множество вопросов уже не только нравственных, но и догматических. К этому надо быть готовыми, и лично у меня нет опасения оказаться через некоторое время в неудобной ситуации, потому что я знаю из исторического опыта, что православная догматика никогда не входит в конфликт с открытыми наукой естественными законами.

    Возвращаясь к вопросу о пограничных зонах в биоэтике, стоит особо упомянуть и такой из них, как зона «животное – человек». Скорее всего, общество свободно примет возможность пересадки человеку органов генномодифицированного животного. Для Церкви в этом случае важным является определиться с той чертой, за которой происходит модификация человеческой личности. В этом случае описание утраты человеческой личностью своих характеристик может происходить в категориях смерти человека, а возможно и его убийства. В результате таких операций возникает новое существо, но не человек. Человек как личность исчезает. При этом может возникнуть вопрос об его исчезновении и в эсхатологической перспективе.

    Тем более нравственно неприемлемы биотехнологические перспективы, которые ещё несколько десятилетий назад рассматривались как фантастические (под сатирическим углом они, к примеру, нашли отражение в известных художественных произведениях Булгакова). Продукты подобных биотехнологий, такие существа однозначно не являлись бы творением Божиим.

    Следующий аспект. Развитие нанотехнологий сулит нам много интересных перспектив. Однако самая дискутируемая из них – создание трансчеловека, суперчеловека. Речь идёт о внедрении в человеческий мозг некоего «контроллера» (чипа). Какие это может иметь антропологические последствия? Фенотипически человек в перспективе остаётся тем же, каким и родился. Но при этом его сознание уже не является автономным. Человек теряет важнейшее свойство – свободу и тем самым утрачивает свою богоподобную характеристику. Нравственное сознание в таком случае перестаёт осуществлять свободный выбор между добром и злом. Этот выбор можно будет детерминировать извне. Ясно, что такую человеческую личность уже нельзя будет трактовать как богосотворённую.

    Биоэтическая проблема важна и при обсуждении терминальных стадий человеческой жизни. По моему субъективному мнению, позиция Социальной концепции РПЦ в этом вопросе несколько недооценивает перспективы научного прогресса. Считается безнравственным сколько угодно долго продолжать жизнь (в медицинских терминах – «вегетативную жизнь» человека) после констатации смерти мозга. При смерти мозга происходит так называемая информационная смерть как результат разрушения многочисленных соединений между нервными окончаниями. Современная медицина не в состоянии сделать этот процесс обратимым. Однако я не уверен, что эта ситуация неизменна, и даже думаю, что многие учёные считают подобные перспективы вполне реалистичными. При возникновении нравственно оправданной возможности сделать информационную смерть обратимым процессом сложно было бы продолжать настаивать на том, что вегетативная жизнь уже не есть человеческая жизнь в собственном смысле. Если немного пофилософствовать, то мы можем говорить, что и эмбрион визуально не проявляет нравственное чувство, однако он обладает нравственной перспективой, что позволяет говорить о нём как о существе нравственном.

    Человеку принадлежит право жить, использовать жизнь как драгоценный дар, и у него нет никаких оправданий для того, чтобы уничтожать её. Это аксиома, данная в Декалоге Моисея. Православная этика настаивает на том, что право на жизнь является неприкосновенным и самым главных из элементарных прав каждой личности. Жизнь дана Богом, и Он решает, сколько она будет длиться у каждого отдельного человека. Примером для этого служит отношение Иисуса Христа к жизни других людей: излечение больных, забота о них, воскрешение из мертвых Лазаря, дочери Иаира, сына вдовы Наинской.

    Всё сказанное побуждает не только науку и философию, но и богословие активно искать ответы на вызовы биотехнологий, которых уже завтра может оказаться гораздо больше. Биоэтика как нормативная дисциплина призвана по принципу биологической мембраны очень дифференцированно осуществлять свою деятельность. Эта наука останется для общества вещью в себе, если её фундаментальные категории, в частности категория жизни, не будут соответствовать доминирующему мировоззрению. Даже для большинства атеистов, живущих в условиях христианской цивилизации (в нашем случае цивилизации, имеющей Православие в качестве доминантного культурообразующего фактора), очевидна неизбежность катастрофических последствий игнорирования христианских антропных принципов при построении теоретических аспектов биоэтики.

 

 

Источник: Климент (Вечеря), архим. Жизнь как магистральная категория в биоэтике // Сборник материалов XIII конференции «Наука. Философия. Религия»: Человек перед лицом новейших биомедицинских технологий (г. Дубна, 20–21 октября 2010 г.). – М., 2011. – С. 142–146.